Categorie: vorposte

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Их десантный батальон.

Митиглуховского, антонадолина и смольянинова не хватает.

Впрочем, много кого не хватает.

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

Министерство просвещения включило "Собирателей тишины" в список для внеклассного чтения школьной программы по литературе. Пару лет назад я о таком и мечтать не смел, а вот поди ж ты… Компания самая достойная: Захар Прилепин, Владимир Мединский, Анна Долгарева. Работаем дальше. Пишется новая книга. Не так быстро, как хотелось бы, но пишется. Бог даст – выйдет в этом году!

https://gazeta-pedagogov.ru/chto-chitat-shkolnikam-v-2025-minprosveshheniya-utverdilo-spisok-knig-dlya-vneklassnogo-chteniya/

«США не имели никакого отношения к сегодняшнему нападению на Иран. Если Иран каким-либо образом или в какой-либо форме нападет на нас, вся сила и мощь вооруженных сил США обрушатся на вас на уровнях, которых никогда не было. Однако мы можем легко заключить сделку между Ираном и Израилем и положить конец этому кровавому конфликту», – написал Трамп.

Дело даже не в том, что Трамп всё знал и, так или иначе, принимал участие в планировании.

Дело в том, что со всеми этими своими бесконечными «мы легко можем заключить сделку» – он становится всё более и более комичен.

Понятно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, но если реально он ничего не может?

Вообразим себе это!

Не может устроить мир на Украине, захватить Гренландию, прогнать мексиканцев, победить сатанинскую Европу, устроить там (и всюду) «правый интернационал» и реванш традиции – о чем так мечтали у нас самовдохновленные и недальновидные люди.

Не может в целом ничего глобального. Зато может писать посты. Как вам такая перспектива?

«США не имели никакого отношения к сегодняшнему нападению на Иран. Если Иран каким-либо образом или в какой-либо форме нападет на нас, вся сила и мощь вооруженных сил США обрушатся на вас на уровнях, которых никогда не было. Однако мы можем легко заключить сделку между Ираном и Израилем и положить конец этому кровавому конфликту», – написал Трамп.

Дело даже не в том, что Трамп всё знал и, так или иначе, принимал участие в планировании.

Дело в том, что со всеми этими своими бесконечными «мы легко можем заключить сделку» – он становится всё более и более комичен.

Понятно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, но если реально он ничего не может?

Вообразим себе это!

Не может устроить мир на Украине, захватить Гренландию, прогнать мексиканцев, победить сатанинскую Европу, устроить там (и всюду) «правый интернационал» и реванш традиции – о чем так мечтали у нас самовдохновленные и недальновидные люди.

Не может в целом ничего глобального. Зато может писать посты. Как вам такая перспектива?

«США не имели никакого отношения к сегодняшнему нападению на Иран. Если Иран каким-либо образом или в какой-либо форме нападет на нас, вся сила и мощь вооруженных сил США обрушатся на вас на уровнях, которых никогда не было. Однако мы можем легко заключить сделку между Ираном и Израилем и положить конец этому кровавому конфликту», – написал Трамп.

Дело даже не в том, что Трамп всё знал и, так или иначе, принимал участие в планировании.

Дело в том, что со всеми этими своими бесконечными «мы легко можем заключить сделку» – он становится всё более и более комичен.

Понятно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, но если реально он ничего не может?

Вообразим себе это!

Не может устроить мир на Украине, захватить Гренландию, прогнать мексиканцев, победить сатанинскую Европу, устроить там (и всюду) «правый интернационал» и реванш традиции – о чем так мечтали у нас самовдохновленные и недальновидные люди.

Не может в целом ничего глобального. Зато может писать посты. Как вам такая перспектива?

«США не имели никакого отношения к сегодняшнему нападению на Иран. Если Иран каким-либо образом или в какой-либо форме нападет на нас, вся сила и мощь вооруженных сил США обрушатся на вас на уровнях, которых никогда не было. Однако мы можем легко заключить сделку между Ираном и Израилем и положить конец этому кровавому конфликту», – написал Трамп.

Дело даже не в том, что Трамп всё знал и, так или иначе, принимал участие в планировании.

Дело в том, что со всеми этими своими бесконечными «мы легко можем заключить сделку» – он становится всё более и более комичен.

Понятно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, но если реально он ничего не может?

Вообразим себе это!

Не может устроить мир на Украине, захватить Гренландию, прогнать мексиканцев, победить сатанинскую Европу, устроить там (и всюду) «правый интернационал» и реванш традиции – о чем так мечтали у нас самовдохновленные и недальновидные люди.

Не может в целом ничего глобального. Зато может писать посты. Как вам такая перспектива?

«США не имели никакого отношения к сегодняшнему нападению на Иран. Если Иран каким-либо образом или в какой-либо форме нападет на нас, вся сила и мощь вооруженных сил США обрушатся на вас на уровнях, которых никогда не было. Однако мы можем легко заключить сделку между Ираном и Израилем и положить конец этому кровавому конфликту», – написал Трамп.

Дело даже не в том, что Трамп всё знал и, так или иначе, принимал участие в планировании.

Дело в том, что со всеми этими своими бесконечными «мы легко можем заключить сделку» – он становится всё более и более комичен.

Понятно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, но если реально он ничего не может?

Вообразим себе это!

Не может устроить мир на Украине, захватить Гренландию, прогнать мексиканцев, победить сатанинскую Европу, устроить там (и всюду) «правый интернационал» и реванш традиции – о чем так мечтали у нас самовдохновленные и недальновидные люди.

Не может в целом ничего глобального. Зато может писать посты. Как вам такая перспектива?

«США не имели никакого отношения к сегодняшнему нападению на Иран. Если Иран каким-либо образом или в какой-либо форме нападет на нас, вся сила и мощь вооруженных сил США обрушатся на вас на уровнях, которых никогда не было. Однако мы можем легко заключить сделку между Ираном и Израилем и положить конец этому кровавому конфликту», – написал Трамп.

Дело даже не в том, что Трамп всё знал и, так или иначе, принимал участие в планировании.

Дело в том, что со всеми этими своими бесконечными «мы легко можем заключить сделку» – он становится всё более и более комичен.

Понятно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, но если реально он ничего не может?

Вообразим себе это!

Не может устроить мир на Украине, захватить Гренландию, прогнать мексиканцев, победить сатанинскую Европу, устроить там (и всюду) «правый интернационал» и реванш традиции – о чем так мечтали у нас самовдохновленные и недальновидные люди.

Не может в целом ничего глобального. Зато может писать посты. Как вам такая перспектива?

«США не имели никакого отношения к сегодняшнему нападению на Иран. Если Иран каким-либо образом или в какой-либо форме нападет на нас, вся сила и мощь вооруженных сил США обрушатся на вас на уровнях, которых никогда не было. Однако мы можем легко заключить сделку между Ираном и Израилем и положить конец этому кровавому конфликту», – написал Трамп.

Дело даже не в том, что Трамп всё знал и, так или иначе, принимал участие в планировании.

Дело в том, что со всеми этими своими бесконечными «мы легко можем заключить сделку» – он становится всё более и более комичен.

Понятно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, но если реально он ничего не может?

Вообразим себе это!

Не может устроить мир на Украине, захватить Гренландию, прогнать мексиканцев, победить сатанинскую Европу, устроить там (и всюду) «правый интернационал» и реванш традиции – о чем так мечтали у нас самовдохновленные и недальновидные люди.

Не может в целом ничего глобального. Зато может писать посты. Как вам такая перспектива?

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.

Интервью для издания «Омск здесь»:

– Зачем сейчас читать? И если читать, то кого? Какую литературы Вы бы рекомендовали сегодняшним подросткам?

– А чем наше "сейчас" отличается от любой другой эпохи? Разве только нашим необычайным самомнением, что мы люди новой эпохи, которым все ответы подскажет Алиса. Если человек старше 14 лет задаётся вопросом зачем ему читать, ему ничего объяснять не надо.
Подросткам я рекомендовал бы ту же самую литературу, что воспитывает людей уже полтора века. Два француза – Дюма и Верн, два американца – Джек Лондон и Эдгар По, и два англичанина – Киплинг и Конан Дойл. И русская классика, умнее и величавее которой нет ничего в мире. И советская героическая литература – от Аркадия Гайдара до Юрия Бондарева. На фоне которой все современные липовые гангстеры выглядят ровно тем, кто они и есть. Липовыми ганстерами.

– Как Вы видите обозримое будущее русской культуры?

– Будущее у любой культуры всегда одно: либо она справляется с сохранением языка и своего народа, либо нет. И тогда народ, которого больше не хранит его культура, исчезает.

– Откуда Вы берёте такие живые образы? Как рождались казаки 17-го века или сидельцы Соловецкого лагеря начала 20-го века такими реалистичными, почти осязаемыми?

– Образы откуда-то являются сами: видимо, из прожитого. Это мои товарищи по ополчению. Это моя родня с верхнего Дона. Когда я работал над романом "Тума", я разыскал сборники старинного, 17-18 веков казачьего говора, и с восхищением обнаружил, что половину словаря знаю по речи моей бабушки и моих соседей из моего родового села Каликино, что в верховьях Дона.

– Когда-то в своей книге "Книгочёт" Вы писали про "потерянного мужчину" в современной русской прозе: "Современного мужика, судя по литературе, некуда приспособить. То ли почвы нет под ним, то ли неба над ним, а может, ни того ни другого не осталось". Как, на Ваш взгляд, изменилась ситуация с русским мужиком? Нашёл он своё место в литературе?

– Мужик образовался, нарисовался, стал более рельефным и понемногу отвоёвывает своё место в литературе. Радуюсь, что я в числе первых или первым это предсказал. В далёком 2007 году, когда ни о каком СВО и речи не шло, и происходила сверхмасштабная унификация мужчин и женщин, сливающихся на наших глазах в единый неразличимый ком, я написал эссе (а потом так была названа книга моих эссе) "К нам едет Пересвет". Хотя на тот момент к нам ехали только Камеди Клаб и глянцевые педерасты с обложек. Мало того, они ехали не только к нам, но и на нас верхом, на всей стране. Но эпохи сместились, и Пересвет явился. Вопрос теперь в том удержится ли он или его заест мошкара.

– Как, по Вашему мнению, влияют на читателя книги из разряда "К себе нежно"? Почему их продажи бьют все рекорды? Откуда такая тяга у современных людей "водить хороводы вокруг себя"? Чем это грозит в будущем и как это влияет на настоящее?

– Люди, которые к себе нежно – не строят империй, не летят в космос, не осваивают пространство, не создают великих культур, не плодятся, не молятся, не совершают подвигов. Это, по сути, такие теплолюбивые растения. Грозит это известно чем. В мире каждые сто лет исчезают десятки государств, сотни народов и тысячи языков. Которые были к себе слишком нежно. Кто, в конечном итоге стоит за тотальной пропагандой подобной продукции? Те, кто желает нашего исчезновения. Любой действующий и сильный народ живёт вокруг героического мифа. Про Одиссея, Роланда, Робин Гуда, Ермака, Стеньки Разина и Павки Корчагина. Если же народ живёт вокруг мифа о комфорте – это уже не народ, а бройлерное мясо, которое сожрут те, кто хочет быть народом.

– В Ваших интервью и книгах часто встречается фраза "Господь присмотрит". Это из разряда доверия к миру? Откуда выросло это незыблемое чувство, на чём оно основано, чем подпитывается и что оно Вам даёт?

– Они выросло из знания о том, что сам ни за чем не присмотришь. А будешь слишком навязчиво присматривать – у тебя ещё и отберут.

– Вам нравится жить?

– Жить нравится. Мне не нравится, когда любимые не живут. Но у меня не спрашивают.