Мнение экспертов. Профессор Московской высшей школы…

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КАГАРЛИЦКИМ БОРИСОМ ЮЛЬЕВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КАГАРЛИЦКОГО БОРИСА ЮЛЬЕВИЧА.

Очередная волна бунтов во Франции завершилась. Сейчас это можно уже утверждать с полной уверенностью. Полицейские отправились в отпуска, бунтовщики разошлись по своим кварталам, разбитые витрины заделали, страховые компании, оказавшиеся, как всегда, главной жертвой беспорядков, подсчитывают убытки и переводят дух.
Не первое и, надо подозревать, не последнее такое выступление во Франции. Вопреки мнению российских комментаторов-ксенофобов, сразу же начавших возмущаться «беспределом мигрантов», прошедшие события были в высшей степени французскими и национальными. Кстати, никаких «мигрантов» среди бунтовщиков не было, были потомки иммигрантов. Мигрант – это человек, приезжающий на новое место, чтобы заработать денег или перекантоваться до лучших времен, а потом вернуться назад. Жители бунтовавших пригородов родились там, а часто живут во Франции уже несколько поколений. Никакого другого языка кроме французского они не знают, про ислам читали в школьных учебниках, а этнически представляют собой очень причудливую смесь арабов, черных африканцев (часто формально католиков), португальцев, испанцев, латиноамериканцев и жителей Ближнего Востока. Никакой связи с бывшей родиной почти ни у кого из них нет, тем более, что большая часть браков — смешанные.
Исламская умма во Франции тоже имеется. Но она-то как раз не бунтовала. Верующие мусульмане сидят тихо и молятся. Правда, некоторые особо радикальные отправляются на Ближний Восток, чтобы присоединиться к очередной запрещенной организации, но в итоге выходцев из Франции в рядах этих групп уж точно не больше, чем граждан России. Во время прошлой волны мятежей в иммигрантских кварталах массово жгли мечети, на сей раз такого не было — их просто не замечали.
Бунты в пригородах Парижа случались в XIX и XX веках, когда места эти заселены были вполне коренными французами. Этническое происхождение жителей данных мест меняется, но одно остается неизменным: бедность и исключенность из буржуазного общества. Торжество потребления обернулось здесь тотальной фрустрацией. Экономический рост — появлением множества нестабильных и плохо оплачиваемых рабочих мест с жуткими условиями труда, когда торговать контрабандными сигаретами или наркотиками оказывается не просто выгоднее, но даже и безопаснее, чем наниматься к очередному сомнительному хозяину.
Принципиально новым фактором, впрочем, является то, что на сей раз значительная часть Франции среднего класса, не принимая участия в бунтах и погромах, смотрела на восставших с одобрением или, по крайней мере, с сочувствием. Осуждались не сами мятежи, а только эксцессы. Вот это уже достижение Макрона, который очень четко дал понять, что никакого снисхождения элиты к среднему классу, не говоря уже о рабочем классе и бюджетниках, больше не будет. И если нынешняя политика продолжится, то многие представители благополучных слоев сами рискуют пополнить ряды обездоленных.
«Старые французы» (изрядная часть которых тоже — сенегальцы и магрибинцы) выражают свое недовольство у избирательных урн или бастуют на предприятиях, а потомки тех, кто приехали во Францию за последние 30 лет, бьют витрины. Провинциалы, создавшие движение «желтых жилетов», блокируют трассы и высаживают агрессивные десанты на Елисейских полях. До недавнего времени каждая группа боролась отдельно. Но сейчас, по крайней мере — в эмоциональном плане, эти формы протеста начинают вступать в резонанс.
Если недовольство провинциальной Франции, уже выразившееся в бунте «желтых жилетов», возмущение рабочих и брожение среднего класса, пытающихся отстоять свои социальные права, завоеванные левыми в ХХ веке, соединятся с восстанием иммигрантских пригородов, мало не покажется.