*** Люди мои изуродованы войной. Но она же – вылепила…

Люди мои изуродованы войной.
Но она же – вылепила из них героев.
Перещелкнет трос где-то на кольцевой
Канатной дороги.

И нужна ли деталь – ползёт она над
великой русской рекой,
Или, зимою, на склон Машука?..
Захар один и Захар другой,
А между ними – Лермонтов
и Лескова
Собрания сочинений, книжек – четыре штуки.

В голосе – от нежности до беды
Рушатся доли сильные, стоят – слабые.
Этой музыкой не наслушаться, хоть умри
Рядом с приёмником, навек оправданной
Тем, что они тебе – вроде, никто.
Просто коснулись, когда-то, сердца.
И теперь ты стоишь, смотришь –
Из здоровых своих дверей
И вам друг от друга – и от себя – никуда не деться.

От того, что вы связаны – Бог пойми –
Чем?
Болтовнёй о поэзии?

Поэта привозят с передовой.
В одной пеленке.
Словно младенца.
Одежда – срезана.

Писатель – помню, кутили в Питере –
Через окно взорванной тачки вылез.
Три часа, переломаный от груди до пяток –
рядом с телом убитого своего солдата –
рядом с телом друга, брата – до приезда скорой.
– Что дальше было?
– Вызвали вертолёт. Вывезли.

Столько больниц я отроду не видала;
Как в этот год.
Бесконечные сестринские посты:
Тихая лампа, белый халат –
Словно свет вокзала
От которого отходят –
в подлинность высоты подвига –
Самые дерзновенные наши,
Самые светлые юношеские мечты.

Русский писатель моего века: книга и автомат.
Сильные пальцы вертят, на свет, планету.
Всё в них решается – в этих, сейчас, руках.
Смотришь и веришь.
А как же не верить свету?