НЕЗЫГАРЬ – > 180
orig date 2023-10-25 08:50:55
11:49 25-10-2023
Негласный запрет государственным и провластным СМИ писать про преступления вернувшихся с зоны СВО граждан станет серьезным тестом на качество управления медиа-ландшафтом региональных администраций. Источники подтверждают, что такой запрет был озвучен некоторое время назад: нет никаких сомнений, что государственные СМИ в регионах и провластные издания будут следовать ему, однако это не решает проблему.
С момента начала СВО многие губернаторы активно лоббировали расширение их возможностей управлять и жестко модерировать медийный ландшафт в регионах (начиная от ключевых СМИ и заканчивая пабликами в соцсетях). Прежде всего, губернаторский корпус и кураторов информационной политики в регионах беспокоят вопросы прямой критики в адрес властей и самих руководителей регионов. Однако в условиях фактического отсутствия оппозиции и ограниченных условий для выражения протестных настроений кураторам информационной политики нужен более гибкий подход.
Социология показывает, что новости о применении бытового насилия, криминале со стороны участников СВО вызывают активную реакцию социума, а сами инфоповоды такого рода хорошо распространяются. При этом, чаще всего, спектр реакций на такие происшествия негативный и он вызывает ассоциации о том, что СВО несет дополнительную нагрузку на социум. В частности, на фокус-группах в крупных городах и мегаполисах респонденты нередко проводят аналогии с т.н. афганцами в 1980-1990-е гг., некоторая часть из которых позднее участвовала в организованных преступных группах. Сейчас очевиден запрос на недопущение аналогичного варианта развития событий.
Показательно, что новости о преступлениях участников ЧВК «Вагнер» использовались в качестве инструмента критики Е. Пригожина и инициированной им практики привлечения заключенных к участию в СВО. Пригожин активно боролся с такими инфоповодами посредством фабрики троллей, которая, фактически, пыталась размыть инфоповоды о криминале экс-участников ЧВК «Вагнер» посредством манипуляций или откровенных фейков. Также Пригожин публично приводил данные «аналитики» из которой следовало, что количество преступлений участников ЧВК «Вагнер» снизилось многократно, однако, очевидно, что для таких выводов не прошло достаточного количества времени.
Сейчас перед кураторами информационной политики стоит сложная задача с которой справятся только те, кто качественно и системно контролирует медийный ландшафт. Негласный запрет на публикацию таких новостей не дает полной гарантии: слухи о любом проявлении насилия могут очень быстро обрастать фейковыми дополнениями о том, что их совершили участники СВО. Тем более, что на такого рода информационных посевах специализируются фабрики троллей в Украине и Молдавии. В этих условиях от кураторов информационной политики требуется взять на особый контроль такие кейсы и оперативно реагировать на их появление выверенными тезисами и объективной фактурой.
С момента начала СВО многие губернаторы активно лоббировали расширение их возможностей управлять и жестко модерировать медийный ландшафт в регионах (начиная от ключевых СМИ и заканчивая пабликами в соцсетях). Прежде всего, губернаторский корпус и кураторов информационной политики в регионах беспокоят вопросы прямой критики в адрес властей и самих руководителей регионов. Однако в условиях фактического отсутствия оппозиции и ограниченных условий для выражения протестных настроений кураторам информационной политики нужен более гибкий подход.
Социология показывает, что новости о применении бытового насилия, криминале со стороны участников СВО вызывают активную реакцию социума, а сами инфоповоды такого рода хорошо распространяются. При этом, чаще всего, спектр реакций на такие происшествия негативный и он вызывает ассоциации о том, что СВО несет дополнительную нагрузку на социум. В частности, на фокус-группах в крупных городах и мегаполисах респонденты нередко проводят аналогии с т.н. афганцами в 1980-1990-е гг., некоторая часть из которых позднее участвовала в организованных преступных группах. Сейчас очевиден запрос на недопущение аналогичного варианта развития событий.
Показательно, что новости о преступлениях участников ЧВК «Вагнер» использовались в качестве инструмента критики Е. Пригожина и инициированной им практики привлечения заключенных к участию в СВО. Пригожин активно боролся с такими инфоповодами посредством фабрики троллей, которая, фактически, пыталась размыть инфоповоды о криминале экс-участников ЧВК «Вагнер» посредством манипуляций или откровенных фейков. Также Пригожин публично приводил данные «аналитики» из которой следовало, что количество преступлений участников ЧВК «Вагнер» снизилось многократно, однако, очевидно, что для таких выводов не прошло достаточного количества времени.
Сейчас перед кураторами информационной политики стоит сложная задача с которой справятся только те, кто качественно и системно контролирует медийный ландшафт. Негласный запрет на публикацию таких новостей не дает полной гарантии: слухи о любом проявлении насилия могут очень быстро обрастать фейковыми дополнениями о том, что их совершили участники СВО. Тем более, что на такого рода информационных посевах специализируются фабрики троллей в Украине и Молдавии. В этих условиях от кураторов информационной политики требуется взять на особый контроль такие кейсы и оперативно реагировать на их появление выверенными тезисами и объективной фактурой.