Эпос и танатос: почему мы не перестанем читать…

К 35-летию со дня смерти писателя – обозреватель «Абзаца» Филипп Фиссен.

«Писатель-самородок, чей путь в несколько сумасбродном и неприбранном виде повторяет судьбу Ломоносова, – тихий голос русского интеллигента эпохи застоя.

Венедикт Ерофеев и его «Одиссея» – поэма в прозе «Москва – Петушки» – вошли в большую русскую литературу, скромно встав в сенях, стесняясь поношенной обуви, комкая в нервных ладонях потрепанную рукопись. И заняли место в сияющем золотом зале. Отчего? Почему? Загадка.

Ерофеев соткал свою поэму буквально из несуразностей. Сгреб то, что другой писатель пинает брезгливо ногой, расчищая путь к славе. И создал произведение, одновременно болезненное и наполненное большим чувством любви, стыда, смирения и высоты духа русской смеховой культуры, берущей начало в скоморошестве и не имеющей конца.

Человек, лирический герой «автобиографической поэмы», – это и сам Ерофеев, и его двойник, более удачливое и решительное отражение. В античном театре такой персонаж назывался Сосий. Он являлся публике за плечом героя, давал ему советы, иногда потешался над ним. Собственно, это было второе «я» героя – тот, кем он мог бы быть, но не стал…» (полный текст читайте здесь)

Подпишитесь на «Абзац. Мнения» | Добавьте «Абзац» в ленту «Дзена»