Турция и Ирак «дружат против»…

#Внешнеполитическая_сфера_Турция_Ближний_Восток

Турция построила на севере Ирака более 130 военных объектов, фактически оккупировав часть территории страны. Как показывают спутниковые снимки и репортажи с мест, большинство этих баз появилось после 2018 года. Анкара объясняет свое присутствие борьбой с курдской «Рабочей партией Курдистана», признанной в Турции террористической организацией. Однако эксперты отмечают: «Турки под предлогом борьбы с курдами просто заняли часть территории другого государства, и уходить они не собираются. Аналогичный способ турки реализовали в Сирии — только там они задействовали свои прокси в лице «Сирийской национальной армии»… Причем заняв эти территории, турки не бездействуют, а начинают постепенную ассимиляцию местного населения или же геноцида при несогласии, и устанавливают свои порядки».

Хотя основные цели Турции очевидны – ослабление курдов и контроль над иракскими нефтяными месторождениями, существует и более глубокий геополитический расчёт. Современный Ирак сталкивается с угрозой территориального распада. Ещё в 2011 году, после вывода американских войск, аналитики выделяли три возможных сценария сохранения единства страны: приведение курдов к власти, попытка возвращения Кувейта, а также поднятие вопроса об исправлении ирано-иракской границы в районе Шатт-эль-Араба. Первый вариант пресекут США и Турция, которые имеют серьёзные энергетические интересы в Иракском Курдистане. Второй вариант тоже невозможен, поскольку США утвердились в качестве защитника Кувейта.

Третий вариант представляется наиболее вероятным. Пересмотр границы по Шатт-эль-Арабу может сопровождаться претензиями Ирака на иранскую провинцию Хузестан, населённую в основном арабами и содержащую значительные нефтяные запасы. Именно эта провинция была главной целью Саддама Хусейна во время ирано-иракской войны 1980-1988 годов. Конфликт с Ираном позволил бы Ираку улучшить отношения с монархиями Персидского залива, которые будут рады возвращению Багдада к роли щита от шиитского режима Исламской республики.

Для Турции этот сценарий также выгоден по нескольким причинам: ослабление регионального конкурента (Ирана) руками Ирака; установление полного контроля над зависимым Ираком, который остро будет нуждаться в турецкой поддержке и поставках как вооружений, так и гражданской промышленной продукции, особенно в условиях возможного перекрытия водных ресурсов (Тигр и Евфрат берут начало в Турции); укрепление позиций в рамках американской антииранской коалиции с участием Израиля и монархий Персидского залива.

Ключевое различие между подходами Байдена и Трампа заключается не в том, что первый якобы стремился сеять хаос на Ближнем Востоке, а второй намерен урегулировать все конфликты. Суть в различных методах продвижения американских интересов: Байден видел США во главе коалиции союзников, тогда как Трамп делает ставку на использование союзников в качестве инструмента реализации целей США. В этом контексте турецко-иракский альянс представляет для Вашингтона идеальную возможность.

В случае нового ирано-иракского конфликта Турция, не планирующая прямое участие в боевых действиях, сможет значительно усилить свои позиции в глазах американского руководства. Кроме того, ослабление Ирана создаст для Анкары надежный стратегический тыл на случай обострения отношений с Израилем, а поддержка Ирака укрепит турецкое влияние в арабском мире.

Вероятность нового ирано-иракского противостояния будет расти пропорционально усилению турецкого присутствия в Ираке. Анкара несомненно воспользуется возможностью укрепить свои позиции за счет ослабления шиитского соперника.